Посетительница концертов Карди Би последовала за тревожной тенденцией 1800-х годов

Тех, кто считает, что известная нам цивилизация рушится, подтверждает тревожная тенденция: посетители концертов бросают в артистов на сцене случайные предметы. Такие разные артисты, как Пинк, Карди Би, Гарри Стайлс и Келси Баллерини, получали напитки и другие снаряды, в том числе сумку с прахом мертвой женщины внутри. Неудивительно, что суперзвезда Адель недавно во время ее резиденции в Лас-Вегасе разразилась тирадой в середине шоу о том, что «люди забывают [ругательный] выставочный этикет».

Эта тенденция выходит далеко за рамки этих отдельных случаев. Критики отмечают, что хамское поведение распространяется в живом театре и даже в классической музыке: зрители разговаривают во время спектаклей и перебивают оперных певцов. Почему это происходит, неясно, хотя многие, как и ожидалось, обвиняют социальные сети в подрыве чувств аудитории.

Возможно. Но стандарты этикета меняются по разным причинам, как и в прошлом. И поскольку мы сталкиваемся с массовым явлением, когда аудитория ведет себя плохо, полезно помнить, что поведение, о котором мы сейчас жалуемся, когда-то было вполне обычным и даже приемлемым. Уже одно это должно заставить нас скептически относиться к упрощенным, морализирующим объяснениям нынешней волны плохого поведения.

Рассмотрим, например, что ожидало типичного исполнителя в США в начале 19 века. В то время не существовало той культурной иерархии, которую мы принимаем как норму. Классическая музыка, театр и опера соседствовали бок о бок с откровенно примитивными развлечениями. Шекспир, как заметил историк Лоуренс Левин, «представлен как часть той же самой среды, населенной фокусниками, танцорами, певцами, акробатами, менестрелями и комиками».

Аудитория была одинаково эклектичной, охватывая всех: от представителей элиты общества до проституток, бандитов из рабочего класса и представителей среднего класса.

Такой радикальный эгалитаризм помешал любой попытке навязать аудитории единый кодекс поведения. Когда и богатые, и бедные садились смотреть шоу, в котором было все — от оперных арий и сцен из «Макбета» до танцующих пуделей и шоу менестрелей, как могло быть иначе?

Европейские посетители, многие из которых уже перешли к классовым развлечениям, обиделись как на американские развлечения, так и на публику. Британская писательница Фрэнсис Троллоп, посетившая США в 1820-х годах, сетовала на «стиль и манеры публики» с праведным негодованием опытного собирателя жемчуга.

Мужчины, сообщила она с ужасом, были одеты плохо, закатав рукава рубашек до плеч. И вместо того, чтобы сидеть на своих местах, они развалились на скамейках или сидели на краю балкона задними концами к сцене. Хуже того, «плевки были непрерывными», а шумы «были непрерывными и самого неприятного характера: аплодисменты выражались криками и топотом ног, а не аплодисментами», а публика неоднократно прерывала выступления пением «Янки Дудл.

Зрители регулярно нарушали границу, отделяющую их от артистов. Они могут присоединиться к певцу в представлении или даже выйти на сцену во время театрального представления, чтобы подбодрить главного героя. И тогда они одобрили выступление.

Если они не одобряли, как это сделали зрители в опере, поставленной в 1848 году, они развязывали то, что один очевидец описал как «крики, свист, хлопки в ладоши, шипение, топот ног, рев, угрожающие крики и всякого рода жестикуляцию». Столь же часто они решали пойти еще дальше и швырять предметы в артистов, которые их обидели.

Практика использования яйца «как средства драматической критики», как сухо описал ее один автор дневника, стала все более распространенной в первые десятилетия XIX века. Но зачем останавливаться на яйце? В одном отчете о выступлении 1831 года отмечалось, что за первой ракетой, нацеленной на сцену – «большой и тяжелой бутылкой воды» – последовал шквал «апельсинов, перочинных ножей, репы, ключей, яблок, картофеля» и, конечно, яйца.